Аквариумные рыбы
Наблюдения становились чрезвычайно интересными.
Наблюдения становились чрезвычайно интересными. Всякий раз по возвращении домой я немедленно направлялся посмотреть моих херосов. Меня крайне поражала их удивительная смелость, которая все более и более возрастала, в защиту своего потомства. Рыбки совершенно как будто забыли о своей неволе. Казалось, что они не только были свирепыми, но и готовыми во всякое время пожертвовать собой в защиту своих детей.
По прошествии 6 суток, а именно утром 21 мая, когда я подошел к аквариуму, то был поражен необычайной суетой, которую заметил у херосов: они беспрерывно и поочередно плавали от камня с икрой в приготовленную заранее ими же яму-туннель и то скрывались в ней, то снова возвращались к икре; тут я заметил, что суета происходила от дружной переноски икринок, уже значительно потемневших, с камня в яму-туннель, причем икринки переносились ртом сразу по нескольку штук. Новое помещение для икринок я назвал «яма-туннель» потому, что оно действительно похоже было на маленький туннель, так как сверх двух камешков, залитых ребром в цементе, лежал довольно широкий и плоский третий камешек. Херосы, удалив песок, находящийся между залитыми в цементе камешками, сделали таким образом вид подземной галереи или туннеля. Работа перемещения икры с камня в яму продолжалось около 11/2 часов, а затем рыбки сами уплыли в ту же яму, и долгое время не было их видно.
Интерес мой все продолжал возрастать. С нетерпением я ждал появления мальков; ежедневно начал присматриваться к аквариуму, не увижу ли плавающих отдельных крошек-экземпляров; но дни за днями проходили, а удовлетворения моему желанию не получалось,— мальков не было. Рыбки мои то поочередно, то вместе находились в яме-туннеле и как бы присмирели, т.е. не бросались постоянно, как прежде, на приближающегося человека.
Наконец, на 13-й день после того, как перенесена была икра в яму, т.е. 2 июня, утром, когда я подошел к аквариуму, моим глазам представилась такая картина, что невозможно
никогда позабыть ее: я увидел плывущую в воде маленькую серенькую тучку мальков, которые, двигаясь, представляли собой катящийся почти прозрачный комок; движение этой тучки можно было сравнить с той игривой тучкой мошек, которую приходится нам часто видеть в жаркие солнечные летние дни; мальки грудными и хвостовыми своими плавниками работали так часто, как мошки своими крыльями. Родители молоди были по бокам этой тучки и стали снова чрезвычайно свирепыми.
Считаю уместным здесь сказать, что глаза у херосов кроме того, что подвижны, но, при пристальном наблюдении, были до того выразительны, что, мне казалось, по ним можно было судить и узнавать грустное и радостное, доброе и злое состояние их духа.
Мальки, выпущенные из ямы, в течение всего дня плавали вместе, представляя все время вышеописанную тучку. Вечером того же дня, около 7 часов, когда я любовался на эту чудную картину, я вдруг заметил, что родители очень поспешно начали хватать своими ртами мальков и быстро скрываться в яму-туннель.
Вначале явление это сильно меня напугало, а затем я начал успокаиваться, не допуская мысли, чтобы родители, относившиеся до этого времени с такой самоотверженной любовью и удивительной заботой к своим детям, начали бы пожирать их. В течение какого-либо часа мальки все были переловлены и перенесены в яму, а их было более 500 штук,— и по переноске последних родители также скрылись в ту же яму. Каким образом родители удерживали мальков в яме не могу объяснить, но по переноске ни один малек не выплыл из ямы.
На другой день рано утром мальки были выпущены снова на волю и оказались действительно здравыми и невредимыми. То же самое повторилось в вечер второго и третьего дня; на четвертый же день они сами, видимо, узнали свой ночлег, и уже без помощи родителей на ночь все скрылись в нем; маневр этот они продолжали делать в течение трех недель, а по прошествии этого времени некоторые из них стали проводить ночь в других местах аквариума, но преимущественно прячась за камни или в ямки.
