Аквариумные рыбы
теплую погоду выводится из
Молодая детвора карпии в теплую погоду выводится из икры спустя почти две недели после нереста, а при низкой температуре атмосферы развитие ее несколько замедляется. Первое лето своей жизни она держится стаями близ берегов рек, совершенно отдельно от старых. Но к осени как молодая рыбешка, так и взрослая собираются по плесам, где, скучившись и прижавшись друг к другу, с наступлением холодов погружаются в сон, и притом столь глубокий, что из этого состояния оцепенения их не в состоянии вывести никакой шум и никакой стук. Бывает даже, что они, забыв всякое чувство самосохранения, забиваются в одни ямы с сомами, которые, впрочем, в свою очередь, до того бывают одолеваемы дремой, что и не помышляют ни о еде, ни о близости столь легкой поживы.
Количество выметываемой карпом икры громадно: в девятифунтовом икрянике ее насчитывают от 600 000 и чуть не до 1 000 000 зерен. Цвет ее зеленоватый. Но из этого громадного количества превращается в рыбу едва ли и тысячная доля, так как икра карпии подвергается бесчисленным опасностям: бездна ее гибнет в высыхающих лужах на поемных лугах, а еще больше поедается птицами и рыбами. Кроме того, такая же участь ожидает и большую часть выведшихся мальков, из которых спасаются только те, которые вывелись в озерах и заливах; те же, которые вывелись на поемных лугах, гибнут почти поголовно.
Молодь выходит из икринок, как мы сейчас сказали, через неделю, много две, и начинает так быстро расти, что к концу лета достигает уже около 2 вершков, к началу второго года — 31/4 вершков, а трехгодовалые карпии достигают иногда и 5 вершков. При этом надо, однако, заметить, что в прудах прирост этот бывает гораздо значительнее и что тут карпии достигают половой зрелости уже на третьем году, между тем как в реках, исключая, конечно, очень кормных, у самок появляется икра, а у самцов молоки только на четвертом. По достижении 10-летнего возраста карп начинает расти все медленнее и медленнее, но продолжительность его жизни весьма значительна и нет сомнения, что он достигает столетнего возраста. Так, в начале нынешнего столетия в Фонтенебло были карпы, существовавшие еще со времен Франциска I, в Шантильи — со времен великого Конде, а в прудах Поншартрен нередко попадались такие чудовища, пометины которых (в виде продетых в жабры колец и т. п.) показывали, что им не менее полутораста лет.
Такая продолжительность составляет, впрочем, принадлежность одних только прудовых акклиматизованных карпии, среди которых встречаются сплошь да рядом бесполые, яловые карпы, отличающиеся укороченным телом, толстыми губами и узким брюхом; но в естественном состоянии, в реках, кариии далеко не так долговечны и доживают только до 12—15 лет — предела жизни большей части рыб.
Главной причиной долговечности прудового карпа, как кажется, нужно считать чрезвычайную его живучесть, которая, по словам Тарачкова, такова, что некоторые карпии проживали у него без воды в теплой комнате по 6 и 10 часов, и даже когда им отрубали голову, то отделенная от туловища голова продолжала раскрывать рот и двигать жаберными крышками еще в продолжение более 2 часов. Со своей стороны, в подтверждение сейчас сказанного о живучести карпа, могу привести следующий случай, бывший у меня однажды с родственным видом обыкновенного карпа, с так называемым зеркальным карпом, о котором я имел уже случай беседовать выше в отделе экзотических рыб.
Как-то раз утром, часов в 7, проходя мимо аквариума, где находился этот старый дружище, я по привычке заглянул в аквариум и, не видя там карпа, предположил, что, быть может, он, по своему обыкновению, где-нибудь роется, и пошел далее. Так прошло часов 5. Возвращаюсь около полудня; дома мне говорят, что бедного карпа нашли совершенно засохшим под аквариумом, и притом до того, что тело его совсем перегнулось, а плавники сделались как костяные, словом, в таком виде, что дети мои таскали его с полчаса на бумажке, как игрушку, и показывали всем приходившим мое горе, но что, несмотря на такой ужасный вид, родственница моя вздумала положить его в воду и что он теперь как будто шевелится. Взглянув на несчастного, я действительно увидел его лежавшего, совсем скрючившись, еще на боку, но уже слегка пошевеливавшего плавниками. Тотчас же я велел принести самой холодной воды, градусов в 6 тепла, не более, и стал ее как можно чаще менять. Такая частая перемена подействовала на него крайне благодетельно, и не прошло и двух часов, как он уже совсем выпрямился и стал потихоньку двигаться. Кроме того, немало также ему помогало, когда я палочкой вынимал у него изо рта накопившуюся в нем слизь и хорошенько отмывал от боков присохшую к ним грязь.
